Да не опустится тьма - Страница 47

Так родилось послание:

...

Король Теодохад — императору Юстиниану.

Приветствия!

С настоящим письмом отправляем Его Светлости генералов Константина, Периануса и Бессаса, принесших клятву не воевать более против нас. Те же условия были предложены генералу Велизарию, однако он отклонил их как несовместимые с его понятием о чести.

Так как продолжение войны вряд ли приведет к конструктивным результатам, мы хотели бы сформулировать приемлемые для нас условия мира:

1. Войска Империи немедленно оставляют Сицилию и Далмацию.

2. За ущерб, нанесенный оккупационными армиями, нам выплачивается контрибуция и сто тысяч солидов золотом.

3. Мы обязуемся не вести войны друг против друга без заблаговременного уведомлеиия.

4. Мы обязуемся не помогать никаким третьим державам вооружением, людьми или деньгами, которые затем могут быть использованы против высоких договаривающихся сторон.

5. Мы заключаем соглашение о всемерном развитии торговых связей между нашими независимыми странами.

Разумеется, это лишь самые общие предложения, детали которых надлежит обсудить на встрече наших представителей.

Надеемся, Его Светлость согласится с нами и том, что в свете последних событий это самый разумный образ действий.

Покорно ожидаем скорейшего ответа.

Увидев посетителя, Томасус кряхтя поднялся и заковылял навстречу, вытянув вперед руки и сверкая здоровым глазом.

— Мартинус! Наконец-то!.. Ну как, приятно чувствовать себя такой важной персоной?

— Утомительно, — сказал Пэдуэй, радостной улыбкой сопровождая приветствие. — Какие новости?

— Новости? Новости? Вы только посмотрите! Этот человек несколько месяцев делает погоду в Италии, и еще спрашивает меня, какие новости!

— Я имею в виду нашу птичку в клетке.

— Чего? А, так ты про… — Томасус подозрительно оглянулся и понизил голос, — экс-короля Виттигиса? Судя по последним сообщениям, все в порядке, хотя от него самого слова доброго не дождешься. Послушай, Мартинус, с твоей стороны это подло — подбросить мне такую работенку! Не сомневаюсь, что Господь Бог со мной согласен. Твои солдаты вытащили меня из постели, а потом еще несколько дней я вынужден был терпеть их и пленника в собственном доме!

— Прости, Томасус. Но ты единственный человек в Риме, которому я могу доверять.

— Вообще-то верно… Хотя, надо заметить, Виттигис страшный брюзга. Все ему не так.

— А что телеграфная компания? Дела идут?

— Тут тоже осложнения. Неаполитанская линия работает нормально. Однако линии на Равенну и Флоренцию вступят в строй не раньше, чем через месяц, а до тех пор прибыли нам не видать. К тому же меньшинство акционеров наконец осознали себя меньшинством. Какой тут вой поднялся! Теперь сенаторы жаждут нашей крови. Гонорий сперва был с ними, грозил упрятать в тюрьму Вардана, Эбенезера и меня, если мы не продадим ему — практически даром — контрольного пакета. К счастью, выяснилось, что в деньгах он нуждается гораздо больше, чем в акциях, и дело было улажено. Так что остальным патрициям остается лишь плевать нам вслед при встречах на улице.

— Как только появится время, начну издавать вторую газету, — сменил тему Пэдуэй. — Их будет две: одна в Риме, другая — во Флоренции.

— А зачем во Флоренции?

— Там будет наша новая столица.

— Что?!

— Да-да. Флоренция расположена удобнее, чем Рим, в смысле дорог и тому подобного, а климат в ней лучше, чем в Равенне. Вообще-то я не знаю места, где климат был бы хуже, чем в Равенне, включая все круги ада. Сперва мне удалось убедить Кассиодора, и мы вместе уговорили Теодохада перевести туда административные органы. А если нашему королю угодно держать суд в городе болот, лягушек и тумана, это его дело. Лично я буду только рад, что он слезет с моей шеи.

— Слезет с твоей шеи? Ах-ха-ха, Мартинус, какой ты все-таки весельчак! Хотел бы я так красиво выражаться!.. Но, надо сказать, у меня от твоей деятельности просто дух захватывает. Какие еще революционные преобразования ты затеваешь?

— Хочу организовать школу. Наши учителя знают лишь грамматику и риторику, а надо преподавать действительно важные вещи. Например, медицину, математику, другие науки… Боюсь только, что учебники придется писать мне самому.

— Один вопрос, Мартинус: когда ты ухитряешься спать?

Пэдуэй горько усмехнулся.

— А я практически и не сплю. Вот выберусь из этой военно-политической возни — наверстаю. Честно говоря, мне все это не по душе. Чертовски надоело! Однако чего не сделаешь ради достижения цели. Знаешь, лет через сто мои игры в политику и ратные подвиги не будут иметь ровно никакого значения, зато, надеюсь, останется главное — телеграф, печатный станок…

Уже на пороге Пэдуэй вспомнил:

— Джулия из Апулии до сих пор работает у Эбенезера?

— По-моему, да. А что? Ты хочешь ее вернуть?

— Боже упаси! Ей надо исчезнуть из Рима.

— Почему?

— Ради ее собственной безопасности. Пока я не могу тебе всего рассказать.

— Но мне казалось, что ты Джулию не любишь.

— Это не значит, что я хочу ее смерти. Кроме того, если мы не уберем ее из города, моей шкуре тоже грозит опасность.

— О Господи, как Ты позволил ему связаться с политикой?.. Не знаю, Мартинус; она свободный человек…

— Может, устроить ее к твоему кузену Антиоху, в Неаполь?

— Ну, я…

— Пусть сменит имя. И сделай все это тихо, старина. Если информация просочится, нам несдобровать. Заварится такая каша…